055 213 76 73
Я не о тех, что, прорезав золочёной нитью иссиня-чёрный бархат неба, тут же гаснут и пропадают. Уходят, как говорится, в нети. И хорошо, если через день-другой они припоминаются. Хотя, что правда то правда, мимолётный блеск их всегда впечатляет. Всего лишь на какой-то миг. Ведь от них не остаётся и следа. Мы их называем звёздами. Но это не так. Они всего лишь осколки той невидимой и вдруг взорвавшейся звезды. Той, которой уже нет, а свет её из небесных глубин всё льётся и льётся…
Эта поразившая меня мысль возникла только-только. Сейчас и здесь. Под столетним платаном, который кроною, как щекою, нежно тёрся в отзывчиво искрящийся Млечный путь. Так мне казалось. А он, сидевший за столом напротив меня, ничего такого не замечал. Обхватив руками хрустальную талию армуды-стаканчика и глядя не на меня, а в пространство, где я находился, Бахтияр снова и снова, как йога мантру, повторял:
- Тот день, когда Лидия ханум вошла к нам, сюда, я никогда не забуду. Он во мне, как живая картинка... Стоит столбом ошарашенный отец… А бабуля, забыв о своих донимавших её ревматических болях, семенит к неприбранному столу.
- Не надо! Ничего не надо! – остановила она её. – Мы с хорошими вестями, - она оборачивается к сопровождавшему её грузному мужчине. – Теперь ваша очередь, товарищ Оруджев…
Тем мужчиной был хорошо знакомый отцу начальник управления их министерства. Тот самый, что совсем недавно и слушать его не хотел и гнал из своего кабинета. Теперь же, хмуро набычившись, протягивает отцу лист с коротким машинописным текстом, заканчивающимся размашистым росчерком самого министра.
- Вместе с этим с сегодняшнего дня вступившим в силу приказаом министр просил передать его личную благодарность за проявленную вами принципиальность, - произнёс он и замолк.
- И… И ещё что?! – вспыхнув, настаивает Лидия Худатовна.
- И мои извинения за то, что я должным образом не вник тогда в ваше дело, - выдавливает он.
В том, происходящем тогда, я, признаться, ничего не понимал. А Лидия ханум, ласково теребя мои волосы, попросила отца вслух прочесть то, что в той бумаге было написано… Отец читает. Вполголоса и сбивчиво. Он не верит глазам своим: «Исмайлова Гусейнагу Вилаят оглу назначить директором Бакинского завода по ремонту медицинского оборудования…»
- Как в сказке, мама, - невидяще глядя на давно захлопнувшуюся за гостями калитку, дрожит папин голос.
А бабуля расплакалась. Позже, уже повзрослев, я понял - было от чего.
И Бахтияр рассказал мне о той давней истории, которая заканчивалась, как заканчиваются сказки. Но то была самая настоящая быль.
Патрон в патронник этому событию заслал Астраханский областной отдел здравоохранения. Их огорошило то, что за многомиллионный заказ, который они попытались разместить на Бакинском предприятии по ремонту медицинского оборудования, руководство завода потребовало у них 10 процентов «отката». И «отката» не по официальному перечислению, а наличными… Это звучало нонсенсом. Но, как выяснил отправившийся на наш завод фельетонист Александр Эберлин, было всё не совсем так. Было ещё хуже. Сопровождавший его по цехам член партийного бюро и заведующий производственным отделом Гусейн Ага Исмайлов с плохо скрываемым возмущением подтвердил претензии Астрахани и ещё добавил: «Заказы местных, плоть от плоти национальных больниц и клиник, наше руководство облагает таким же, так сказать, налогом. Если сделка не складывалась, то есть если заказчик отказывался от такой нагрузки, то нам приходилось простаивать… Я ставил этот вопрос на бюро нашей организации, обращался в министерство и в райком партии. Меня никто и слушать не хотел. А заведующий промышленным отделом райкома мне прямо сказал: «Тебе больше всех нужно?! Сиди и молчи в тряпочку. А то вытряхнем. Да так, что нигде себе работы не найдёшь!»…
И вытряхнули. С волчьим билетом. На работу никто и нигде не принимал. Отбрыкивались как черти от ладана. В доме ни копейки и ни крошки. «Ещё одна такая неделя и… лезь в петлю, - едва сдерживая слёзы, жаловался он своему однокашнику по институту. «Не опускай рук Сейнага. Иди в райком. Там главная теперь женщина - Лидия Расулова. Знаешь она уже скольким помогла?! Тот, прежний, всё делал за «бабки», а она, после того как разберётся, обязательно поможет. Нет, не зря люди хвалят её. Люди знают, кто чего стоит…»
И Исмайлов скрепя сердце на исходе того же дня отправился в райком…
Эту историю, произошедшую с тем бедолагой, ставшим жертвой своей справедливости, много лет спустя подтвердил мне бывший председатель КГБ республики генерал Зия Юсиф-заде. Он её услышал за четверть часа до начала расширенного бюро ЦК партии от самого Гейдара Алиевича. Зия Мамедович тогда поинтересовался по поводу повестки дня, где первым вопросом была выведена многозначительная строчка – «Кадровый вопрос».
- Знаю, ты был в командировке… - и, обдав его со свойственной ему лукавой пронзительностью, кивнул. – Не снимать, а освобождать и рекомендовать на должность председателя АСПС.
- Кого?
- Секретаря Насиминского райкома партии. Расулову. Лидию Худатовну. Она как никто подходит. Я, положим, по-настоящему, как работника и человека, оценил её, когда она возглавляла Ленинский район. Не поверишь, но мне хорошую помощь в этом оказали приходящие оттуда и адресованные лично мне… - Гейдар Алиевич выдержал паузу и в его полушепоте я чётко услышал - …анонимки. Их я получил с десяток. Дескать, она враг моих замыслов и во главе угла её деятельности не высокие морально-нравственные качества, а осуждаемая партией, грязная корысть. Так, руководствуясь этим своим соображением, попирая святые идеалы партии, она уволила кристально честного коммуниста и ветерана труда директора завода медицинского оборудования. Уволила, исключила из партии и состряпала на него уголовное дело. Вместо него настояла назначить руководителем предприятия Гусейн Агу Исмайлова. Безграмотного, окончившего всего три класса начальной школы и лишённого за пасквилянтство партбилета. Он, видите ли, принес ей набитый сторублёвками дипломат… Основная мысль в тех письмах была одна: «У нас решают всё не кадры, а деньги!» Тогда я по своим каналам и, если ты помнишь, по твоим тоже провел негласную проверку…
- Как же! Конечно! Выяснилось, в них оголтелая ложь! Писали лизоблюды бывшего жулика-секретаря.
- Вот именно! – стукнул по столу Гейдар Алиевич. – Лишь пару месяцев спустя, вызвав к себе Расулову, я выложил перед ней одну из тех анонимок. Она аж побледнела. Я успокоил и сказал, что пригласил её вовсе не затем, чтобы она оправдывалась. Это ни к чему. У ЦК, сказал я, есть мнение избрать вас секретарём Насиминского райкома партии. Знаю, район сложный. Но постарайтесь сделать так, чтобы насиминцы говорили о вас с таким же восторгом, как опрошенное нами население Сабунчей… Да, мы сделали тогда правильный выбор. Не прошло и года, как она вдруг попросила встречи со мной. Оказалось, судя по представленной ею мне аналитике, почти все предприятия лёгкой и местной промышленности района превратились в частные заведения. Текстильная, обувная и фабрика спортивных товаров работали не на государство, а на своих хозяев…
– Цеховиков, - подсказал я.
- …В общем, я был ошеломлён. Не мог не вмешаться. За вымогательство и потворство хищениям народной собственности в особо крупных размерах суд того и другого приговорил к высшей мере наказания…
… - Нет, Гейдар Алиевич не ошибся в Расуловой, - вспоминал Зия Мамедович Юсиф-заде. – И в погрязшем в нечистоплотных деяниях АСПС она быстро навела порядок.
И вот случилось так, что, будучи в Москве, я увидел копию интереснейшего и мало кому известного документа - официальное представление высшего руководства Центрального совета профсоюзов в соответствующий отдел ЦК КПСС на избрание Л. Х. Расуловой секретарём ВЦСПС. По значимости вторую после председателя должность. В нём указывались практические достижения товарищ Расуловой, которая в течение 7 лет возглавляла национальные профсоюзы. В длинной веренице того перечисления мне запомнилось не многое. При ней было построено два Дома технического творчества, которые трижды занимали в СССР первое место за конкретный вклад в народное хозяйство; 6 санаториев, один из которых – «Нафталан» - имел всемирное значение; 22 Дворца культуры и 91 сельский клуб…
Узнав о том, что её выдвигают на столь высокий пост, Расулова тут же помчалась к Гейдару Алиевичу в Совмин СССР, чтобы поделиться с ним оглушительной для неё новостью.
- Ну что ж, Лидия ханум, теперь мы с вами вместе поработаем и здесь,- сказал он.
Но карты все смешал пришедший к власти национал-предатель Горбачёв. На плаху вместе с народом была брошена вся держава. Бесцеремонно и нагло отстранили от руля власти Гейдара Алиева и не состоялось назначение Расуловой. Всё и вся перевернулось с ног на голову. В республиках бывшего СССР творилось нечто невообразимое. В Азербайджане буйствовал во всём никчемный Народный фронт. Длилось всё это почти три года, пока народ вновь не призвал Гейдара Алиева стать его лидером. И именно тогда он вновь под свой флаг призвал Лидию Худатовну Расулову. Назначил её министром образования уже ни от кого независимой страны.
- Давайте, Лидия ханум, подыскивайте талантливых ребятишек. Составьте список… Деньги найдём.
И на следующий год 25 наших юношей и девушек стали студентами этих учебных заведений. Она, министр, хотя уже неважно чувствовала себя, сама провожала их в путь. Многие из них в бурно растущей экономике нашей уже прочно вставшей на ноги республике занимают важные позиции…
А её не стало. Её нет. Нет даже сельского клуба и даже малюсенькой улочки, которые носили бы её имя. И память мою обожгла ещё давным-давно запавшая в меня строчка неземного по содержанию пастернаковского стиха «Сон»: «А время шло, и старилось, и глохло...» Нет, господа, время не старится и не глохнет. Ну разве только в такой таинственнейшей штуке, как сон. Оно как шло, так и идёт. Старимся мы, люди. И ни к чёрту становятся и слух наш, и зрение наше. А у Времени нет таких проблем. Более того, оно очень памятливо. Помнит и её Лидию Худатовну Расулову. Не то что мы. Одёрните, если не так…
Лев Аскеров, автор haqqin.az, член Союза журналистов СССР