Банковский сектор Азербайджана: есть ли свет в конце тоннеля?

Прежде всего давайте не будем запугивать общественность столь грозными эпитетами-страшилками. В истории человечества экономические кризисы, неизбежно затрагивающие и финансово-банковскую сферу жизни общества, были, есть, и, к сожалению, еще будут в обозримом будущем. Иначе не было бы в конечном счете в истории и их производных – «великих переселений народов», гигантских выбросов человеческой массы в крестовые походы и освоение неизведанных уголков мира, технологические революции прошлого и настоящего. С ними связаны мировые войны и падение Советского Союза. Так что вопрос заключается не в том, как относиться к этим,как мы видим, объективным процессам, а в том, чтобы минимизировать риски от сопряженного с ними субъективного фактора, управленческого волюнтаризма и некомпетентности. Мне представляется что именно в этом ключе и следует рассматривать протекающие в настоящее время в банковском секторе неоднозначные процессы. 

К примеру, давайте зададимся вопросом – почему в отличие от мирового кризиса 2008 года, последствия нынешнего оказались заметно более ощутимыми для нашей страны. Ответ очевиден – за прошедшие годы Азербайджан буквально семимильными шагами интегрировался в мировую экономику, и теперь по сути мы наблюдаем издержки этого процесса.  Именно высокая волатильность мировой экономики неизбежно вызвала цепную реакцию в ряде еще неокрепших национальных экономик, в том числе и в нашей. Однако если до 2015 года руководство финансового блока боле или менее могло успешно гасить возникавшие угрозы, то в настоящее время, в силу уже заметного снижения качества управленческого фактора явно наблюдается геометрическая прогрессия кризисных явлений – цена неверных решений, которые усиливают их многократно. В результате страна получила: растущее недоверие населения к банкам и национальной валюте, прямые потери многих рабочих мест в банковской сфере и косвенные в экономике в целом, огромная нагрузка на госбюджет за счет выплаты компенсаций вкладчикам. Хотя понятно, что при разумном таргетировании средств, они могли были быть направлены на укрепление банков, а не на последствия их массового «отстрела».

Прежде всего, следует признать, что последний по времени экономический кризис вовсе не был таким уж неожиданным. Достаточно прочитать опубликованную еще до сегодняшнего кризиса статью председателя ЦБ Э. Рустамова («Финансовые кризисы: источники, проявления, последствия», журнал "Вопросы экономики", 2012 год, №4), чтобы прийти к выводу, что возможность вовлечения Азербайджана в новый мировой экономический кризис достаточно серьезно просчитывалась. Все-все было уже известно – и угрозы, исходящие от т.н. «голландской болезни», рано или поздно охватывающей страны с большой зависимостью от нефтяного экспорта, и нуклеаризация банковского сектора, их фактическая персонализация, и многое другое. Проблема в другом – почему, будучи прекрасно осведомленными об этом, предвидя все это, тем не менее, банки страны оказались в таком незавидном положении, когда практически каждый квартал международные рейтинговые агентства опускают рейтинги 4-5 банкам. Так что или кто помешало предпринять упреждающие меры? Или же это было в принципе невозможно? Вот в чем поистине гамлетовский вопрос для нашей банковской системы.

Сразу скажу, что нельзя было обвинять во всех смертных грехах всю банковскую систему из-за некомпетентности или нечистоплотности одного-двух банков. По моему глубокому убеждению, это в корне неверный подход. При всех существующих мифах о жестокости банков, не секрет еще со времен средневековья, что в основе их существования лежит простое человеческое чувство – доверие. А как известно, даже одна капля лжи может испортить океан доверия. И вот в столь нежную материю финансово-рыночных отношений врываются с огульными обвинениями, немотивированными запретами, шумными закрытиями банков. Наверное многие эксперты-экономисты задаются вопросом – а для чего все это нужно было, в чем был смысл этой показательной карательной операции под красивым названием «санация банковского сектора»? 

Честно признаюсь – я до сих пор теряюсь в догадках в поисках ответа на этот вопрос. Ведь результаты получились прямо противоположные от заявленных, и самое главное, даже оставшиеся на плаву банки стоят сегодня перед дилеммой – самозакрываться или почти не работать, поскольку исчезла та самая основа существования банков, о которой я уже упомянула – доверие населения. Так что сегодня в сухом остатке есть только один результат – огромная масса денег населения перетекла из банков под матрасы или трансформировалась в зарубежные активы. И кому это надо? Думаю, что для динамичного развития нашей республики это точно было не нужно.

А собственно говоря, каких-либо конструктивных шагов по сути и не было. Был только набор мер, которые в соотнесении с режимом реального функционирования экономики, носили бессистемный и явно запоздалый характер. К примеру, в марте 2017 года было озвучено, что Палата по Надзору за Финансовыми Рынками Азербайджана планирует начать работу по созданию переходных банков (т.н. «körpü banklar»). Но на этот момент уже было закрыто 13 банков, один из которых (Bank Standard) являлся системообразующим банком и одним из самых крупных коммерческих банков Азербайджана с огромным количеством вкладчиков. Разве это не говорит о запоздалости принятия решения? Собственно говоря, это признает и руководитель Палаты, отмечая, что «государство сделало немалые дополнительные вливания в Bank Standard. Возможно, мы запоздали с решениями касательно этого банка». Но ведь помимо запоздалости есть элементарная хаотичность предпринимаемых мер. 

Рассмотрим это на примере того же Bank Standard. 3 мая 2016 года Палата объявляет, что проводит стресс-тесты и «проблем ни в одном банке не выявлено». Но уже с 4 мая в банк назначается администратор из Палаты по причине проблем с ликвидностью. Почти полностью останавливается работа банка на 3 месяца. 1 сентября объявляют,что все прекрасно, и банк начинает работать под руководством нового председателя. Но уже 1 октября у банка отзывают лицензию.Разве это не говорит о том, что с мая по сентябрь представитель палаты ничем не занимался, и реального положения вещей, на конец своего пребывания, просто не знал.

Возникает правомерный вопрос – если орган, взявший на себя функции финансового регулятора, сначала заявляет о выделении государственных средств на оздоровление банка, а через несколько месяцев заявляет, что неправильно рассчитали и их требуется больше, и поэтому банк следует закрыть, то о каких плановых мерах по стабилизации банковского сектора может идти речь. Скорее это больше похоже на кухонную политэкономию неумелой хозяйки, которая никак не может рассчитать, чего и сколько ей необходимо для семьи.

Именно поэтому можно утверждать, что в сложившейся объективно непростой ситуации критическая масса ошибок постепенно усугубила ее и довела до кризисной.

Если вы споткнулись и упали, это еще вовсе не означает, что вы идете в неправильном направлении. Стратегические пути выхода из сложившейся непростой экономической ситуации и планомерного оздоровления банковского сектора страны четко прописаны в утвержденных в декабре 2016 года Президентом Ильхамом Алиевым «Стратегических дорожных карт по национальной экономике и основным секторам экономики».По сути своей эта стратегия безальтернативна и абсолютно своевременна. Вопрос упирается в другое – тактику реализации этого стратегического курса, в конкретные шаги по его переводу в практическое русло. А вот с этим, как это ни раз бывало, у ряда наших чиновников не всегда все в порядке. 

Начнем с того, что в докризисный период Центробанк худо-бедно, но все-таки регулировал финансовые рынки, сохранял стабильность маната и рабочие места в банковском секторе. Но сейчас, с раздроблением регулятивных функций между Центробанком, Минфином и Палатой, выявилось явное расхождение мнений, а временами и столкновение амбиций. К примеру, последнее закрытие банков в 2016 году оказалось «плодом» совместной работы этих трех структур. Не надо быть провидцем, чтобы понять, что они много месяцев никак не могли договориться между собой, в результате чего были приняты запоздалые решения и хаос только усилился. 

Именно поэтому, смею утверждать, что в финансовой сфере страны назрела потребность в переходе от красивых лозунгов к серьезным институциональным преобразованиям.

По моему мнению, прежде всего, необходимо изменить саму философию существования банковского сектора. Изредка в прессе его называют финансово-банковским, но по факту это скорее оборот речи. Круговерть событий вокруг Международного Банка и других рухнувших банков показывает, что на сегодняшний день финансовый сектор выступает по отношению к банковскому скорее в роли донора, а не в качестве равновеликой части единого экономического мотора страны. 

Давайте зададимся вопросами? Где мы видим прямое участие банков в инвестиционных проектах внутри страны, в создании предприятий с тысячами новых рабочий мест? Его практически нет. Зато есть практика выдачи кредитов юридическим лицам под немыслимо высокие проценты. Но это никак не финансовый капитал, а самая настоящая отрыжка средневековых ростовщиков.

А где мы можем увидеть одно из классических проявлений финансового капитала – слияние банковского и предпринимательского капитала? К сожалению, налицо имеются лишь отдельные олигархические холдинги, в состав которых входят и т.н. «свои банки». Но это также никак нельзя отнести к финансовому капиталу.  То есть по сути наблюдаются лишь различные, слабо взаимодействующие друг с другом, отдельные сегменты экономического социума. 

Во-вторых, следует изменить сам принцип комплектования кадрами существующего пока на сегодняшний день фактического регулятора финансового рынка – Палаты по надзору за финансовыми рынками. Не знаю, в курсе ли широкая общественность, но ведь многие работники Палаты до этого работали в банковских и государственных структурах, и никто не слышал об их каких-либо серьезных успехах на этом поприще. Получается, как в футбольном матче на детской площадке – мальчик, ты не можешь ловить мячи забивать гол, ну тогда ты будешь судьей. Но управление банковским сектором – это не детские забавы, и неудачи здесь чреваты уже угрозами стабильности в стране. Так что есть смысл задаться вопросом – а нужна ли банковскому сектору такая структура. Скорее всего ответ будет положительным. 

Но тогда возникает другой вопрос – а в каком формате, под какие функциональные задачи и с каким кадровым обеспечением.Ведь если обратиться к опыту других стран, прежде всего США, то увидим доминирование аккумулятивной модели действия финансового регулятора, когда та же Федеральная Резервная Система (ФРС) выполняет функции как Центробанка, так и Финансового мониторинга (Палаты по надзору за финансовыми рынками). Идентичную картину можно наблюдать и в ряде других стран. Не будем глубоко погружаться в этот вопрос, но следует признать, что международная практика выделения Центробанка в особый институт, с централизацией в его руках всех финансово-регулятивных функций, имеет весьма серьезные основания.

В-третьих, банкиры и банковские сотрудники довольно узкая и специфическая категория людей. При определенных обстоятельствах они могут «закрывать глаза» на абсурдные решения, промолчать, но не думать-их нельзя заставить. И вот практически по всем банкам, от рядовых сотрудников до их владельцев, есть по сути только одна «думка»– как им работать в условиях тотального ограничения Палатой выдачи банками кредитов? Как им функционировать, если буквально на каждый свой шаг они должны дожидаться многодневного разрешения Палаты?

Безусловно, в сложившихся конкретных условиях эти жесткие меры со стороны Палаты,может быть даже оправданны, но не поголовно же, а только адресно. Иначе вряд ли можно будет заявлять с различных трибун, что они направлены на реализацию стратегического курса нашего Президента на формирование в стране благоприятной бизнес-среды, обеспечение выхода к инвестиционным и финансовым услугам.

А так получается, извините за каламбур, что, выправляя ситуацию в банковском секторе, из ванночки вместе с мыльной грязной водой выплеснули и ребенка.